Пожалуй, главное, чему обучили меня беременность и роды, — если в голове есть какой-либо план, он в самый ответственный момент не сработает. Судите сами: абсолютно «книжная» беременность, полнейший контакт с Тем-Кто-Живет-Внутри, желание самостоятельно родить без обезболивания, отсутствие страха и широко открытые глаза навстречу будущему. Я хотела родить красиво, быть может, даже испытав знаменитый «оргазм от родов», о котором пишут эзотерики, родить без разрывов, криков и стонов, выпустив на свет очаровательного сына. Хотела петь и радоваться в перерывах между схватками, была на двести процентов уверена в своих силах, умела правильно дышать и была в прекрасной физической форме. Когда на 37-ой неделе начались схватки, мы с мужем не паниковали, так как на курсах нам объяснили, как отличить «ложь» от «правды» и чем сбить ложные схватки, нормальные для этого срока. Несколько вдохов апельсинового масла, таблетка но-шпы, свеча с красавкой и теплая приятная ванна — через пару часов вернулась привычная «беременная» жизнь и ощущение, что «так и надо».

Через пару дней история со схватками повторилась, а затем еще раз и еще... К 8 декабря организм был настолько измотан ночной болью, что уже не могла понять, что именно со мной происходит. Еще одна бессонная ночь, еще один день в полубессознательном состоянии. Ночь с 9 на 10 декабря: во сне увидела огромный прожектор, направленный на меня, и белую раскрывающуюся лилию. Свет в конце тоннеля? По состоянию схватки по-прежнему были ложными, гасли от вдоха апельсинового масла и возобновлялись, стоило неудачно повернуться. Через 4 часа, к утру, мы измучились записывать одну и ту же цифру: 30-секундные схватки и 5 минут интервал.

«У тебя патологический прелиминар», — кажется, так произнесла доктор. Уже не было сомнений, что надо оставаться здесь. Но я еще верила, что все смогу сама. А дальше — по стандартной схеме: осмотр, пеленка, клизма, взвешивание, измерение температуры и давления. Все это время я не переставала дышать так, как учили, равномерно и плавно, отрабатывая каждую 30-секундную схватку.

«Это не схватки, надо стимулировать», — новый вердикт звучал как приговор. И началась паника. Я так хотела естественных родов, что любое вмешательство в мою идеальную беременность воспринимала как покушение на жизнь. Это сейчас я осознаю, что один мой внешний вид (белая тряпочка, не более) не внушал врачам оптимизма. Я продолжала бороться и дышала, как учили, представляя, что на каждой схватке раскрывается тот коридор, по которому сын должен появиться на свет. Не помогло. Промедол, «отоспаться», прокалывание пузыря, стимуляция родов... И снова ненастоящие схватки. Я так и не узнала, какими должны быть истинные, а ведь мне казалось, что у меня даже потуги.

Я все сделала, как сумела. Когда удавалось вернуться из бессознательного состояния, где царствовал промедол, я думала о том, как рядом, на расстоянии вытянутой руки, за меня переживает муж. Этот сценарий был незапланированным для нас обоих, за исключением того, что я могла все ощущать физически, а он только мучался в догадках, что происходит.

Мы готовились совсем к другому: рожать вдвоем, чтобы он ласково поглаживал мою спинку на схватках, а затем вместе пересесть на кресло — я на его сильные колени — и помочь самому замечательному малышу появиться на свет. Наш сын вошел в мир через другие врата. Спустя 8 часов после приезда в роддом врач заметила, что его сердцебиение ухудшается, и стало ясно, что иного выхода нет. Я только помню, как у меня, совершенно обнаженной, отбирают тапочки и передают их моему мужу. А дальше — распятие (как на кресте), экран на живот и презабавные диалоги с анестезиологом. «Что я буду чувствовать, хотя бы примерно? — Ну, смотри, что я сейчас делаю? — Вы очень нежно трогаете мой живот! — Чем? — Пальцем!» В следующий момент «замаскированный» анестезиолог показала иглу, которой все это время колола меня в животик...

Я шутила с хирургами во время операции, клятвенно обещала, что на сегодня я последняя, ведь до меня в этот день пришлось сделать кесарево сечение еще трем мамам, а за истекшие двое суток я была девятой операционной пациенткой. В зеркальные ободки этой страшной лампы, которую показывают в каждой серии «Скорой помощи», пыталась подглядывать за тем, что происходит. Видела кровь, мелькающие надо мной руки и абсолютно не боялась. Чувствовала, как мой животик тормошат, потряхивают и аккуратно трогают. И когда услышала первый крик нашего маленького чуда, хватило сил только на удивление: «Ой, солнышко!» В ту же секунду была торжественно окроплена первыми продуктами жизнедеятельности моего ребенка.

Папе не дали перерезать пуповину, как нас настраивали на то курсы. Ребенка спеленали в тугой кокон и унесли на сутки, хотя мы приготовили целый ворох одежды, прослушав лекции о вреде тугого пеленания. Первую еду сын попробовал из бутылочки, хотя за три недели до родов я уже истекала молозивом. Мы втроем увиделись только сутки спустя, ведь папу к нам не пускали. Тотальная внештатная ситуация, к которой мы не оказались готовы. Наверное, этот опыт нужно было пережить, чтобы понять, насколько вредна шаблонность мышления. Важно держать в голове десятки, сотни вариантов развития событий. Или... просто не планировать ничего? Сложно сказать. Нужно время, чтобы мы втроем «переварили» этот опыт. Одно могу сказать с уверенностью: сейчас я очень счастлива!

Первый вопрос, который я задала докторам наутро после операции: каким способом я буду рожать следующего ребенка? Время покажет. Сейчас мы с мужем терпеливо учим сына быть самостоятельным и бороться с трудностями. Первая 'победа одержана: к третьему дню жизни он уже научился обращаться с грудью и старательно ест. Мы знаем, что будет сложно, ведь дети, вошедшие в мир людей не через естественные родовые пути, отличаются от остальных: если что-то не удается решить с первого раза, пускают все на самотек и надеются, что их вытащат чужие руки, помогут, защитят, спасут.

«Если бы неделю назад я снова перетерпела эту боль, смогла бы родить самостоятельно?» — этот вопрос не давал покоя с тех пор, как «выветрился» последний наркоз. Врач, решившаяся на операцию, отрицательно покачала головой. «Его сердце уже не справлялось с нагрузкой. Мы не могли рисковать. 20 лет назад мы старались делать 2-3 кесаревых сечения в год, но каких детей мы получали от нашего «гуманизма»? Я вспомнила опыт собственной мамы: 26 лет назад так же, за два с лишним мучительных дня, на свет появлялась я. Обвитие пуповиной, асфиксия, повышенная возбудимость, целый список проблем со здоровьем в детстве... А первая в жизни отметка моего сына — это восьмерка по шкале Апгар. Неплохо!

Светлана И.